Борис Машинистов, иллюстратор, график.
Родился в Москве в 1962 году.
«Рос без отца. Мама день и ночь работала, чтобы прокормить меня, оболтуса.
Жили в коммуналке на Фрунзенской, где рядом позднее вырос Дворец Молодежи.
Учился плоховато, целыми днями рисовал. На уроках тоже. Были разрисованы все тетради.
Начинал с последней страницы и пока не встречался с первыми учебными темами, не успокаивался.
Рисовал все: от интерьеров школьных кабинетов, спин одноклассников до типичных мальчишеских ковбойцев–индейцев.
Так открыл многие свои графические приемы, сам додумался до штриховки по форме и прочее.
Купил перьевую ручку, заправил черными чернилами.
Помню, учительница биологии в наказание посадила меня за первую парту, так я и там рисовал.
– Машинистов ! Брось свою черную жизнь ! — возмущалась она.
Эстетически баловала меня тетя, Нина Николаевна Бедункова, мама, Галина Ннколаевна, постоянно работала.
Именно тетя впервые отвела меня в Третьяковку.
Ну, во-ще ! Суриков, Нестеров, Верещагин! Тогда же на всю жизнь полюбил Врубеля. Вот уж гений в русском искусстве!
В 3-ем классе отвели в Бородинскую панораму. После чего в своей комнате устроил свою подобную экспозицию. В детстве повторил почти всю панораму Рубо. Каждое лето выстаивал очереди, чтобы в очередной раз попасть туда. Даже сейчас развлекаюсь картинками на Кавказские темы, баталиями времен Напоеона а ля Франц Алексеевич.
Только в 7-ом классе меня отдали в изостудию Дворца Пионеров на Ленинских горах. Без удовольствия походил туда год, затем обманывал родных, якобы хожу. Сам же болтался по улицам и кино. Было скучно для пацана рисовать натюрморты и гипсы, а может быть чувствовал, что профессиональным художником не стать.
После школы поступил в МГПИ имени Ленина на индустриальный факультет. Был маленький конкурс. А когда делал росписи в кабинете теплотехники, кто-то удивился: А что же не пошел на худ граф?
В эти же годы (1980), в Олимпиаду познакомился с Максимом Парнахом. Он учился как раз на худ графе. Считаю Макса своим учителем. Не в том плане, что научил меня рисовать, а многое дал для понимания искусства. Гуру, так сказать. Общаясь с ним 10 лет, скрывал от него, что я рисую. Только после окончания МГПИ, службы в армии, работая в школе, когда захотелось все-таки поднабраться профессионализму, обратился к Парнаху с просьбой поднатаскать меня в аквареле. Только тогда показал свои работы.
– Что же ты раньше не показывал ?
К тому времени были уже сделаны иллюстрации к Мастеру и Маргарите. А при собеседовании в МГЗПИ на худ граф один из преподавателей даже спросил:
– А зачем Вы к нам поступаете ? Вы же законченный художник и мы Вас ни чему не научим.
Первая выставка, на которую я попал, была Всесоюзная молодежная выставка в Манеже 70 лет ВЛКСМ. Дружок, наблюдая мой триуиф, сказал:
– Посмотрела бы на это наша биологичка,что ругала тебя за «черную жизнь».
Долгое время я рисовал шариковой ручкой . Кто-то тогда спросил:
– Почему скромничаешь и не выставляешся ?
– Да что это за техника такая – шариковая ручка ?
Тогда на это мне рассказали анекдот, как Вовочка на букву Ж называет понятно какое слово. Учительница говорит, что нет такого слова. Вовочка на это :
– Вот те раз ! Жопа есть, а слова нет?!
Так и мне: Хорошие работы есть, а техники нет…
Тот же Парнах просветил,что вместо перьев можно использовать рапидографы. Тогда я перешел на тушь. Начинал работать тушью с приемов мелкой штриховки. После института стал пробывать акварелью. Вначале решался только на фон, по неу бегала опять мелкая тушь. Затем придумал вместо штриха маленькие геометрические брызги.Первыми такими работами стали «Рыцарь», «монах с книгой», илл. к стихам Г. Экелефа. Дальше стал совмещать эти два приема (Се Человек! ! 1996, серия «Старая Москва»). Позднее добавил к ним акварель. Основное поле выполнено в геометрических брызгах, а на нем акварельное пятно. Далее оно будто расплывается. Это выполнено мелкой штриховкой. Впервые такое я попробывал в иллюстрациях к Шекспиру. Понравилось.
В 1990 – году участвовал в выставке «Книга-Плакат» на М. Грузинской. Показал избранные иллюстрации к Булгакову, к «Аптекарю» Орлова и Карпентьеровской «Арфе и тени».Было приятно, что половина отзывов была написана про меня, даже хотели снять документальный фильм. В 1995 году стал их (Международная федерация художников) членом. Было это уже на Гоголевском. На выставкоме заметили:
– О, Вы стали работать тушью?…
– А вы, собственно, откуда меня знаете?
– Ну как же! Ваш Булгаков!..
Вот и слава пришла.Шучу.
В МГЗПИ встретил свою любовь. В 1988 году женился. Но семейная жизнь не сложилась. Зато остались на всю жизнь женины приятели – мои лучшие друзья. Один из них живописец Андрей Гамарский, организовал в 1999 году выставку, одну из последних на М.Грузинской. Так сложилось объединение «Окрошка».
Стремлюсь, чтобы мои работы, во-первых, оригинальные по технике и, во-вторых, интересные по тематике.
Совмещение цвета и разных приемов туши считаю своим изобретением. Зрители наши не всегда искусствоведы и знатоки. Поэтому им не интересны копания художника и решение им своих узкохудожественных задач.
Сколько до нас написано пейзажей, портретов и проч. Хватит копировать природу. Пора блеснуть фантазией и своим видением происходящего на этой земле. Я считаю так.
И еще одно… Некоторые меркантильные люди спрашивают: зачем рисуешь, если редко продаются работы или предлагают перейти на живопись, дескать, дороже стоит. Хочется им с отрезать, что как чувствую, так и работаю.
А рисую потому, что не делать этого я не могу.»
